БЛИНЫ ДЛЯ ПЕРВОЙ ЛЕДИ
(Рубрика "Аппетитная история")

Источник: Влад Васюхин, Журнал "Гастрономъ"

Он делил трапезу с Пабло Пикассо и Борисом Пастернаком, Владимиром Высоцким и Марком Шагалом, Жаклин Кеннеди и Бобом Диланом, Пьером Карденом и Майей Плисецкой. Он и сам – легенда ХХ века. Поэту Андрею Вознесенскому есть что вспомнить...

«Я пригласил ее обедать в ЦДЛ…»

Ну где еще беседовать со знаменитым писателем, как не в ресторане Центрального дома литераторов! Здесь, в Пестром зале (его еще называют «Записками охотника» – из-за многочисленных чучел), на одной из стен – стихотворный экспромт Вознесенского (под ним мы и расположились): «Среди горилл и аллигаторов приятно видеть литераторов!»
Увы и ах, сегодня труженики пера среди посетителей скорее редкость, требующая занесения в Красную книгу: не по карману им это пафосное заведение, где в меню – телячья вырезка «Пастернак» и оленина «Маяковский».

Пьем кофе. «Кайфую от кофе…» – признается поэт. И тут же вспоминает, как однажды в Нью-Йорке посетил Иосифа Бродского, и тот сварил ему кофе по-турецки и налил водки. Хозяйский кот с роскошным именем Миссисипи терся рядом, ловя антеннами усов непринужденную беседу двух классиков. «А у вас есть кот?» – полюбопытствовал Бродский. И Андрей Андреевич рассказал про свою кошку с гастрономической кличкой Кус-кус. Он окрестил ее так не в честь восточного блюда, а в честь парижского ресторана, где впервые побывал еще в молодости. Из-за этой мадам Кус-кус поэту пришлось однажды зимой спилить сосну на своей переделкинской даче: она забралась на самую макушку, спуститься вниз боялась, отчаянно выла, а снять ее не смогли даже пожарные.

…Сколько дружеских пирушек, сколько встреч – и с какими людьми! – случалось у Вознесенского в цэдээловских стенах! «Мы тут тусовались иногда сутками. Здесь были потрясающие официантки, великолепные совершенно бабы, которые нам верили в долг!» Вознесенский не то чтобы гурман, но толк в этом приятном деле понимает. И не случайно в его стихах нередко можно встретить упоминание или описание еды. Начиная с ранних, 1958 года, «Тбилисских базаров» («Индиго индеек./ Вино и хурма./ Кто нынче без денег?/ Пей задарма!/ Да здравствуют бабы,/ торговки салатом,/ под стать баобабам/ в четыре обхвата!») и заканчивая описанием посещения морского ресторанчика в Болгарии («Серебряных несербских рыбин/ рубаем хищно./ Наш пир тревожен. Сижу, не рыпаюсь,/ в «Рыбарске хиже») или недавней Масленицы («Блин тончайший, словно кружево./ Проспиртованный притом./ Как прохожий, разутюженный асфальтовым катком»).

Скумбрия по-болгарски под винным соусом
(6 порций)

Что нужно:
750 г филе свежей скумбрии, 60 г сливочного масла, 200 мл сухого белого вина, 300 г спелых помидоров, 5–6 шампиньонов, 0,5 лимона, 1 луковица, 1 небольшой пучок петрушки, соль, перец

Что делать:
Рыбу промыть, нарезать порционными кусками. Помидоры обдать кипятком, очистить от кожицы и нарезать кружками. Грибы очистить и нарезать тонкими ломтиками. Лук очистить и натереть на крупной терке. Лимон нарезать дольками. Зелень промыть, обсушить и мелко порубить.
Духовку разогреть до 170 оС. Противень смазать 10 г сливочного масла. Куски рыбы выложить на противень. Оставшееся масло нарезать кусочками и добавить на противень с рыбой. Залить вином. Сверху на рыбу положить ломтики грибов, кружки помидоров и дольки лимона. Посолить, поперчить. Закрыть фольгой и запекать в духовке 20–25 мин. Перед подачей посыпать тертым луком и рубленой зеленью.



Много историй связано с некогда закрытым для простых смертных рестораном (туда пускали только обладателей «корочек» членов Союза писателей и их гостей), но одна – особенная. Как-то раз поэт привез сюда отобедать графиню Марию Олсуфьеву. Из России она эмигрировала еще девочкой, сразу после революции, жила во Флоренции. С Вознесенским ее свела работа – графиня, итальянская переводчица Пастернака и Солженицына, делала подстрочник книги его стихов. И вот, в глубокие советские времена, она оказалась в Доме литераторов на Поварской и… остолбенела: «Это же мой дом!»

Оказывается, когда-то их семья жила именно здесь, особняк купила ее мать, Александра Андреевна Олсуфьева, а в знаменитом Дубовом зале на витой деревянной колонке искусный резчик изобразил лицо маленькой Маши!

«Мы сели под колонкой с детским личиком, – вспоминает поэт. – Их профили совпадали. «Я хотела бы взглянуть на свою детскую… Это здесь, за дверьми, на первом этаже!..» Ее лицо озарилось, стало страшно похоже на детское личико барельефа. Рука ее затрепетала. Как, наверное, сердце ее сжалось, когда она выходила в прихожую!.. «Что там сейчас?» На дверях детской спаленки поблескивала табличка «Партком»...»

А еще одна историческая трапеза случилась в Дубовом зале в 1988 году, когда в СССР на излете своего президентства прибыл Рональд Рейган. Тогдашний американский вождь пожелал пообщаться с литераторами-диссидентами, а где же еще его принимать, как не в писательском Доме? Как вспоминал один из очевидцев, «недели две руководство ЦДЛ стояло на ушах, но подготовиться успели. Комиссия из ЦК осталась довольна. А инакомыслящих писателей искать и подготавливать было не надо. Одна была сложность: сделать так, чтобы их в банкетном зале стало поменьше…»

Разумеется, среди приглашенных был и Вознесенский, которого еще Хрущев объявил… агентом империализма! Тем более что с Рейганом они уже были, что называется, на короткой ноге – за год до этого по собственной инициативе президент пригласил «агента» в Белый дом, в Овальный кабинет, порог которого писатели из коммунистической России до этого никогда не переступали…

И прежде, чем из знаменитого ресторана мы перенесемся в подмосковное Переделкино на дачу поэта, Вознесенский откроет свой собственный рецепт борьбы со стрессами и депрессиями: «Когда вы в полном крахе, и враги вас достали, и кругом невезуха – есть еще одно верное средство поправить дела. Небрежной походкой забредайте в ЦДЛ, на глазах у опупевших, давно схоронивших вас врагов, приведите с собой красивую девушку, садитесь напротив ангелка и кайфуйте за столиком, заказав бутылку шампанского. Пусть сдохнут».

Индейка по-грузински с гранатовым соком
(6–8 порций)

Что нужно:
0,5 тушки молодой индейки весом до 1 кг, 5–6 средних луковиц, 100 г топленого масла, 1,5 стакана гранатового сока, 2 ч. л. имеретинского шафрана, 2 ч. л. семян кориандра, 2 зубчика чеснока, 0,5 острого стручкового перца, 3–4 веточки свежей кинзы, соль

Что делать:
Тушку индейки промыть, обсушить, порубить на порционные куски. Положить в широкую кастрюлю с толстым дном. Добавить топленое масло и тушить 5–6 мин. Лук очистить, мелко нарезать и добавить в кастрюлю с индейкой. Готовить все вместе до мягкости мяса, периодически добавляя немного горячей воды. Чеснок очистить, стручковый перец освободить от семян. Когда мясо будет готово, добавить в кастрюлю толченые чеснок, стручковый перец, семена кориандра и шафран. Влить гранатовый сок, добавить 0,5 стакана горячей воды. Перемешать, прогреть 2–3 мин. и снять с огня. Перед подачей украсить рубленой свежей кинзой.


«У меня не получается быть богатым…»

Богатых стихотворцев в природе не бывает. И Пушкин страдал от кредиторов, и Маяковский жаловался: «Мне и рубля не накопили строчки…», и Евтушенко зарабатывает на жизнь преподаванием в Оклахоме. Вот и «олигарх стиха» Вознесенский, уверяющий, что оценивает людей не по толщине кошелька, а по содержимому головы, знавал времена бедности, «стрелял у знакомых».

«Мне не очень много надо, – вздыхает он. – У меня привычка жить скромно. Я не нарочно – у меня не получается быть богатым. Может быть, в другом состоянии Бог перестал бы мне посылать вдохновение. Нормально живу, как и должен жить интеллигент…»

Однако и в тайных списках миллионеров Андрей Андреевич числился! После того как Раймонд Паулс сочинил на его стихи «Танец на барабане» (это было сделано на спор), вся страна, по словам поэта, собирала для него деньги. В кабаках от Калининграда до Владивостока лабухи горланили: «Барабан был плох, барабанщик – бог!», а поэту отчисляли авторские. Второй миллион принесла ему победоносная Пугачева, спев «Миллион алых роз». Кстати, как рассказывал поэт, во время работы Алла Борисовна кормила их с Паулсом «хорошим супом», который сама и варила.

Увы, их творческие пути давно разошлись, и сегодня поэт от примадонны не в восторге: «От Пугачевой устаешь. Она как пионервожатая. Уже не то. Но все равно в своем жанре она великая, в искусстве это крупный бегемот».

…Запущенная, совсем непохожая на новорусские дворцы переделкинская дача, где Андрей Андреевич живет со своей супругой Зоей Богуславской, место культовое: дача соседствует с похожим на корабль домом-музеем Пастернака. У великого поэта Андрей Вознесенский впервые побывал еще подростком и общался с Борисом Леонидовичем, которого боготворил до самой его смерти.

«О, эти переделкинские трапезы! Стульев не хватало. Стаскивали табуреты. Застолье вел Пастернак в упоении грузинского ритуала. Хозяин он был радушный. Вгонял в смущение уходящего гостя, всем сам подавал пальто… Пастернак жил скромно, но щедро – по воскресеньям для друзей у него столы ломились от коньяка и икры».

Пастернак повлиял не только на литературную судьбу нашего героя, но и на его жизненный уклад. Однажды по примеру кумира 15-летний Андрей отказался от празднования своего дня рождения, от подарков и застолий, заявив родителям, что считает этот день траурным и «что жизнь не удалась». С тех пор Вознесенский не отмечал свои дни рождения и 12 мая обязательно куда-нибудь сбегал. Исключением стало прошлогоднее 70-летие, имевшее место в Концертном зале им. Чайковского. Однако поэт и к солидной дате отнесся иронически, прочитав со сцены: «Каждый в бренности своей, справьте антиюбилей!»

Ветчина и прочая антисоветчина

А сейчас один, как сказала бы певица Земфира, кам-бэк: в ресторане ЦДЛ, в другой уже раз, беседую с супругой поэта – Зоей Борисовной Богуславской, известной писательницей, критиком, организатором «русского Нобеля» – престижной премии «Триумф». Характерная деталь: поэт и его спутница предпочитают не давать интервью вместе, даже в телепрограммы не приходят парой и никогда не говорят о том, что происходит в их семье: «Мы – антипоп-звезды, – заявила мне Богуславская. – Андрей считает пошлостью рассказывать, что у нас дома. Это только наше. И все годы так…»

- Раньше, когда книги Вознесенского и билеты на его поэтические концерты были дефицитом, вы пользовались этой «валютой», чтобы наполнить холодильник?
- Знаете, был замечательный случай в 60-х годах, он описан корреспондентом «Нью-Йорк Таймс» Хедриком Смитом в его нашумевшей книге «Русские». Хедрик пришел к нам в дом, а мы никогда не боялись никого принимать. Тем более что Андрюша был тогда в поле зрения семейства Кеннеди, а мне довелось общаться с первыми леди. И всегда мы старались передать бывавшим у нас иностранцам свое ощущение приоритетов в литературе, в искусстве: что настоящее, что нет. Если они спрашивали, стоит ли идти на такой-то концерт, я никогда не отнекивалась: не знаю, не знаю… И вот американский корреспондент пришел к нам на обед. Надо его принять, и нам сосватали «заказы».

- Из-под прилавка, разумеется?
- У нас имелся блат в гастрономе на Дзержинке.

- Ну, да. Андрей Андреевич когда-то писал же о себе во втором лице: «Вас заграницы издают. Вас продавщицы узнают…»
- Там работала девушка Надя, кажется, или Светлана. Она с «черного хода» раз в месяц выносила нам банки с ветчиной, еще с чем-то. Тогда же все было дефицитом… Сели мы обедать с американцем, и вдруг телефонный звонок.

- КГБ?
- Это наша продавщица: «Зоя! Я падаю вам в ноги! Я вас всегда выручала, выручите вы меня. Мне нужно два билета на хоккей с канадцами». Оказывается, она узнала, что ее муж на этот суперматч идет с любовницей, и теперь хочет во что бы то ни стало попасть на трибуну, чтобы изменник увидел ее с другим. Я слушаю эту мыльную оперу, смеюсь. Кладу трубку, пересказываю разговор нашему гостю: мол, все, что вы сейчас едите, достала эта женщина, которая рвется на хоккей. А он вдруг отвечает: «Я ей помогу! Мне этот хоккей до лампочки». И он отдал билеты, которые на его бюро выделили.

- Говорят, вы неплохая хозяйка. Ваши борщи хвалил Марк Шагал и другие знаменитости, бывавшие у вас в Переделкино и на Котельнической. Вы сами все жарили-парили?
- Я и до сих пор все делаю. У нас же нет прислуги. Два раза в неделю приходит Лена – перемыть посуду, убрать кухню. Она нам уже лет двадцать помогает. Вот и все. А так сама. До двух ночи иногда разгребаю. Андрей уже ляжет, а я еще готовлю. Разве сейчас у нас такой быт, каким был раньше? Останавливаешь машину у супермаркета и берешь, что нужно – для винегрета, для первого, для второго. Было бы электричество на нашей драгоценной даче, а так быт перестал быть тяжелым.


Дачный суп с крапивой и щавелем
4 порции

Что нужно:
по 300 г молодой крапивы и щавеля, 100 г лука-порея (белая часть), 3 картофелины, 1 морковка, 100 корневого сельдерея, 2 крутых яйца, 2 ст. л. сливочного масла, 2 ст. л. муки, 2 ст. л. сметаны, соль, свежемолотый перец

Что делать:
Крапиву и щавель перебрать, промыть. Крапиву ошпарить кипятком, дать стечь воде. Овощи очистить, морковь и картофель нарезать соломкой, порей и сельдерей – кубиком. Крапиву и щавель мелко порубить и опустить в 1,5 л кипящей подсоленной воды. Добавить морковь и картофель, варить 5 мин., затем положить в кастрюлю порей и сельдерей. Масло растопить на сковороде, обжарить, помешивая, до золотистого цвета муку, добавить 2 ст. л. горячей воды, размешать и вылить содержимое в суп. Готовить еще 7–8 мин. на среднем огне. Суп разлить по тарелкам, приправить перцем и сметаной, положить в каждую тарелку по половинке яйца.

«Как стопка победных фишек…»

До Переделкино Вознесенский с супругой жили на другой даче. Она знаменита тем, что именно там у Вознесенского и Богуславской обедала Нэнси Рейган. Пока ее муж обсуждал с Горбачевым государственные проблемы, первая леди отправилась в ближнее Подмосковье, в гости к поэту. Напомню, визит этот случился в конце мая – начале июня 1988 года. Время перестройки, гласности и полного хозрасчета. Время пустых витрин.

«Я проснулся оттого, – вспоминал Вознесенский, – что рухнул гигантский плющ, укрывающий полдома. На участке незнакомые рабочие рубили кусты. На улице красили заборы с наружной стороны. Госпожа Нэнси Рейган ехала обедать к нам на дачу. Охрана, и наша, и американская, готовила безопасный плацдарм. Мне было неловко за убогость наших арендованных комнат. Но все обошлось, Зоя напекла блинов, мы купили большую банку икры, что было доступно тогда. Нэнси Рейган говорила за столом о «Докторе Живаго», оглядела пастернаковский музей и посетила церковь. Охранники оттесняли от нашего палисадника толпу восторженных переделкинских бабушек…» Разумеется, во время обеда вспомнили и про blini. Как написал потом поэт: «У Америки индейка./ Масленица нам дана./ Национальная идея/ начинается с блина./ Я люблю друзей с иголочки/ в блинной у Тверских ворот/, где буфетчица икорочку,/ чтоб блистала, облизнет».

Кстати, блины с икрой – фирменное блюдо этого дома. Особенно если в гости ждут иностранцев. Чем их еще удивлять? «Дымящаяся стопка блинов, как стопка победных фишек, стояла перед американским гостем», – так описывал Вознесенский прием знаменитого поэта Алена Гинсберга.

Зашел в застолье и традиционный разговор о детях. «Нэнси рассказывала, что со всеми своими детьми встречается только раз в году – на Рождество, – вспоминает Зоя Борисовна. «И как вам это – раз в год?» – спрашиваю я. «Потрясающе! Подарки, все рассказывают свои новости», – ответила она, не понимая, о чем я...»
Такие вот блины.

---

© taste.ru